Читать интересную книгу Контроль [Новое издание, дополненное и переработанное] - Виктор Суворов

Пока группу формируют да строят, исполнителям делать нечего. Исполнители в сторонке. Не их это дело.

Когда первая группа в лесу скрылась, тут уж кончай перекур. Побросали цигарки, сапогами затоптали — от одного окурка великие лесные пожары случаются — и вперед. Группу догонять. Колонна всегда медленно идет. Колонну всегда догонять легко.

Догнали.

2

Скрипнули ворота: заходи. За воротами поляна лесная, вся вокруг забором зеленым обнесена в два роста. Доски внахлест. Поляна вытоптана не то тысячами ног, не то гуртами скота. Вроде гонят скот лесною дорожкой — загоняют в загон, подержат немного и дальше гонят. Ничего на той поляне нет. Только шкафы стальные у забора. Самые обыкновенные шкафы. Серые. В рост человеческий. На любом заводе такие шкафы в раздевалках. Тут в загоне десять шкафов. Неужели переодеваться перед расстрелом?

В каждом шкафу по пять отделений. В дверках на уровне пояса — дырочки. Так на заводах и делается — дырочки для вентиляции. Дверки шкафов открыты. Одна от ветра — дзинь — заскрипела. Внутри шкафов — ни полочек, ни крючочков. А в остальном все точно как на «Серпе и молоте».

Конвоиры — в сторону, колонна — в загон.

Заперли ворота.

— Внимание, враги, делайте, что хотите, но на счет пять в загон пускаю собак.

Рвутся собаки с поводков. Но не надо их спускать. Одна людям в загоне защита от собак — в шкафы прятаться. Собак-то всего четыре, а людей в загоне — пятьдесят. Только никому с собакой драться не хочется, если рядом шкаф стальной. Рванул этап по шкафам. Это всегда так: места на всех хватит, но в одну дверку сразу пятеро, а то и семеро лезут, друг другу морды царапают и челюсти вышибают, в другую — ни одного.

Мордобой, толкотня. Кто сильней — в дверку первым. Разобрались. Захлопнулись все дверки. Десять шкафов, по пять отделений в каждом. В каждом отделении по одному. Пятьдесят.

— Главное в нашем деле — что? В затылки стрелять? Нет, девочка. Совсем нет. Главное разделить их всех. Разделить толпу на индивидуумов. Если они взбесятся, как их остановить? Так вот, чтоб не взбесились, надо так сделать, чтобы каждый только о себе думал. Умная голова эти шкафы придумала. На машину-трехтонку ровно пять помещается. В любое место шкафы подвез и устраивай расстрельный пункт. Огородил полянку, поставил шкафы, и стреляй себе на здоровье. И считать хорошо. Десять шкафов — пятьдесят мест. У нас сегодня 417 клиентов. Значит, восемь полных загонов с хвостиком. Главное — повязать, а как повязали — дело сделано: стрелять в затылок и дурак умеет.

До чего же ум человеческий доходит! Все оказалось так просто. Ручки в шкафах с пониманием придуманы. Как захлопнулся в шкафчик, так там и сиди. Дверь открывается только снаружи.

— Внимание, враги! Бушлаты снять!

Неудобно в шкафу бушлат снимать. Больно отсеки узкие. На этот случай дырочки вентиляционные придуманы. Штыки у нас длинные и тонкие, в любую дырочку проходят. Так теми штыками нерадивых в пузо: шевелись, падла!

— Внимание, враги! Обувь снять!

Это труднее. Не согнуться в шкафу. Только если колено к подбородку тянуть, шнурки развязывать. Опять нерадивым штыками перепадает. Оно вроде и не убийственно, а все одно противно — штыком по ребрам.

— Внимание, враги! Всем повернуться лицом к стене, руки назад.

Пошли охранники вдоль шкафов: кому, падла, сказано: мордой к стене развернуться! И штыком туда в дырочку, штыком. Руки назад приказано!

Дядя Вася, вязальщик, закряхтел — теперь его время.

Стоит арестант в шкафу, спиной к двери, руки назад. Открывается дверь — что он может сделать против двух штыков и двух собак? А собаки от нетерпения повизгивают. Но собак больше к работе не допускают. Дядя Вася-вязальщик и так справляется. У него на поясе проволоки стальной пучок. Проволока заранее кусками нарублена: обернул вокруг кистей, да пассатижами и затянул. И выходи из шкафа. Нечего там больше делать.

— Первого забирай!

3

И пошел расстрел в две цепочки. В два потока.

Стоит Холованов над ямой, постреливает. Некто в сером рядом — вторым номером. Один стреляет, другой пистолеты перезаряжает. Потом ролями меняются.

Рядом второй поток. Там товарищ Ширманов с подручным.

Ребята знай вязаных подтаскивают. Из шкафа исполняемого выдергивают, руки связанные вздернут вверх за спиной, так чтоб голова ниже пупа угнулась, и бегом его к яме. У ямы руки еще выше к небу вздернут, чтоб на колени пал, а Ширманов ловко эдак в тот самый момент — бац в затылок.

Чем хорошо из пистолета исполнять? Тем, что у пистолета пуля тупоконечная. У винтовочного патрона (он же и к пулемету) пуля остроконечная. Она на дальние расстояния предназначена летать. Та прошивает насквозь. А пистолетная тупоголовая — толкающая: идущего на тебя остановит, стоящего на коленях — опрокинет. Пистолетная пуля тем хороша, что не только убивает на краю стоящего, но и толкает его в яму.

— Товарищ Ширманов, дайте пострелять немножко.

— Ну, постреляй.

Встал на место веселый гармонист Ваня Камаринский и пошел черепа дырявить. Только успевают подтаскивать! Ваню сменил Сёмка Белоконь. На другой цепочке тоже замена: дядя Вася-вязальщик прибежал — всем пострелять хочется.

Всем работы на исполнении хватает. Конвой вторую партию подогнал, по шкафам разогнал: бушлаты снять, сапоги снять, мордами к стене!

Воры перекованные бушлаты вяжут в связки по десять, а обувь — гроздьями. Тут порядок должен быть: сначала сапоги и ботинки в пары связать, потом пары по размерам разобрать, потом в связки связать — и в машину. И бушлаты в машину грузят. Всякие бушлаты. Рваные в основном. Но попадаются и ничего.

Перекованные, не будь дураками, свои бушлаты скинут, вроде от жары, и в общую кучу их. А из общей кучи хвать другой, который получше. И ботинок куча. И там попадаются не очень рваные. Так перекованные их — себе. А свои — в кучу.

Конвой на это не реагирует. Не один ли конвою черт? Главное, чтоб потом бушлатов и ботинок по количеству хватало. И если перекованные подменили свое на чужое, так это делу не вредит. Работа у перекованных нервная, пусть пользуются.

4

Дело вроде простое. Бац, бац. И еще — бац, бац. Но требует времени. Пригнали третью партию. Разогнали по шкафам. Раздели, повязали. Постреляли. Еще одну пригнали. По шкафам разогнать — минутное дело. И раздеть — не проблема. Не проблема и стрелять. Вязать проволокой — вот в чем загвоздка. Бросил Ширманов всех исполнителей на вязание. Чтоб не один вязал, а сразу человек пять — шесть. Помогло. Быстрее дело пошло.

И перекованным веселее. Только сменили бушлаты, а тут новая партия раздевается. Глядишь, и бушлатик получше найдется. И ботиночки. Из четырехсот человек у кого-то, да и окажутся новые ботинки. И бушлат можно выбрать — залюбуешься. Так что после пятой партии перекованные все в новеньких бушлатах, все новыми ботинками поскрипывают. Двенадцать их человек. Правда, работу их легкой не назовешь. Яма — чья работа? Их работа. Но яму не только выкопать надо. В яме работать надо. Трупы по яме растаскивать. Трупы укладывать надо. По краям порядочком, посредине — навалом. Настреляют человек двадцать, стоп стрельбе, перекованные — в яму, укладка.

Исполнители качественно работают, но такова уж человеческая порода: голова прострелена, а он еще жив. Тогда заявка наверх: тут один шевелится, добейте.

Или сами перекованные добивают ломом. Исполнители тоже помогают: как настреляют человек двадцать, так перед тем, как перекованных на укладку пустить, в кучу стреляют.

Для верности.

5

В два часа тетя Маша обед подвезла: что, работнички, проголодались?

Холованов к народу обращается: сейчас обедать будем или дело закончим? Строгий он командир, но работа идет напряженная, и в такие моменты люди сближаются. Люди понимают друг друга с полуслова, субординация сейчас только мешает. Потому Холованов в таких ситуациях демократичен: что, мужики, скажете?

А что скажешь? Оно и так хорошо, и так. Неплохо бы дело завершить, а потом отобедать. Сделал дело — гуляй смело. С другой стороны — дела вроде и немного, всего две партии осталось с хвостиком, но ведь ямы закапывать, акт о проделанной работе составлять, то да сё. В общем, давай обедать.

Полянка у самой ямы восхитительная. Разбросали одеяла на траве, вроде скатерти. Тетя Маша раскладывает хлеба душистого краюхи, помидоры горками, огурцы, в котелки борщ разливает. А водки — ни грамма. Водка только до и после. Строгая:

— А ну, все руки мыть!

6

Говорят знающие люди, что сновидения мимолетны. Нам иногда кажется, что сновидение тянулось много часов, а оно проскочило в секунды. Просто интенсивность работы мозга во сне совсем другая. Во сне наш мозг живет отдельной от нас жизнью, он может дремать, но может вдруг взрываться чудовищным извержением мысли. Во сне наш мозг может помимо нашей воли слагать бессмертные сочетания слов и звуков, превращая их в стихи и мелодии, во сне наша мысль может блуждать в бесконечных лабиринтах, а может стремительно рваться вперед и вверх к открытиям, опровергая и опрокидывая истины, которые опровергнуть нельзя. Во сне наш мозг в тысячи раз смелее. Он способен найти решения неразрешимым задачам. Он способен увидеть будущее. И не зря мы иногда попадаем в ситуацию, которую раньше видели в сновидениях.